А что же такое человек во сне?

«Он растение, и ничего больше, а следовательно, венец творения должен иногда становиться растением, чтобы днем в течение нескольких часов выступать в качестве венца творения. Рассматривал ли кто-нибудь сон как состояние, связывающее нас с растениями?»

Неужели «растение, и ничего больше»? Нет, это сказано, скорее, для красного словца, и Лихтенберг обнаруживает редкую проницательность, замечая,

что «в сонном состоянии человек, разумеется, действует меньше, нежели в бодрствующем, но зато именно здесь больше всего мог бы действовать бодрствующий психолог». Если бы человек был только растением и ничем больше, психологу было бы нечего делать около него.

Как ни странно, психологи не скоро занялись спящим человеком. Может быть, они считали сон досадным недоразумением? Врачей же и физиологов сон заинтересовал довольно скоро, так что подход к нему с самого начала получился врачебно-физиологический. На заре XIX века появилась первая теория сна — гемодинамическая. Ее сторонники, среди которых был известный французский врач и философ Пьер Жан Кабанис, были убеждены, что сон проистекает от застоя крови в мозгу, а застой — от горизонтального положения тела. Но отчего человек принимает горизонтальное положение? На этот счет определеннного мнения у них не было.

Далее врачи и физиологи выяснили, что в работающих органах сосуды расширяются и к ним притекает больше крови, а в неработающих, напротив, сужаются и крови к ним притекает меньше. Во сне мозг не работает, значит, сон — результат анемии мозга, а заодно и его отдых. Такого взгляда придерживались физиологи Клод Бернар, и Р. Тарханов, Анжело Моссо. Последний смастерил специальную Доску-весы, на нее укладывали человека, уравновешивали его и ждали, пока он заснет. Когда он засыпал, тот конец весов, где находилась его голова, поднимался. Это означало, что во сне кровь отхлынула от головы и голова стала легче. Через некоторое время Моссо таким же способом доказал, что, как только человек начинает решать какую-нибудь умственную задачу, кровь у него приливает к голове.

После опытов Моссо исследователи разделились на два лагеря. Те, кого эти опыты убедили, связывали наступление сна с отливом крови от головы, а те, кого они не убедили,- с приливом. О приливе свидетельствовали сначала не экспериментальные данные, а чисто логические рассуждения, восходящие к одной мысли Шопенгауэра. Мозг, говорил этот философ, днем занят умственной работой и поглощен ею настолько, что питаться ему остается только ночью. А раз так,

то ночью кровь, несущая с собой питательные вещества, должна усиленно приливать к мозгу. Физиологи Броун, Шлейх и другие развили эту идею в целую теорию — теорию гиперемии. Сам Моссо, решив, что он допустил какую-то неточность, начал склоняться к новой теории. Экспериментальные данные не заставили себя ждать: сквозь трепанационное отверстие в черепе больного ребенка доктор Черни наблюдал, как кровь во, время сна приливает к мозгу.

Впоследствии, уже в наше время, выяснилось, что отливы и приливы крови непосредственно ни со сном, ни с бодрствованием не связаны. Сразу после засыпания кровь отливает от головы, а к утру приливает иногда даже больше, чем при самом деятельном бодрствовании. Голова у испытуемого, который засыпал на весах Моссо, поднималась вполне закономерно, но так же закономерно она очутилась бы ниже его ног часа через полтора после засыпания. Об этом во времена Моссо ничего не знали, а дождаться перемены в положении весов не догадались. Да ее и невозможно было дождаться: кому же удастся по-настоящему заснуть на качающейся доске? Опыт с трепанационным отверстием основательнее: там человек спал наверняка, но врач видел усиленный приток крови, свойственный не сонному состоянию вообще, а одной из фаз сна. Между прочим, не ошибся Моссо и с умственными задачами: пользуясь методами реоэнцефалографии, нейропсихологи, установили недавно, какой отдел мозга наполняется кровью, когда человек начинает решать проблемную задачу, а какой — когда задачу на чистое восприятие, скажем, на вычленение фигуры из фона.

По прошествии некоторого времени на сцену выступила гистологическая теория сна. Создатель ее, Дюваль, считал, что сон наступает оттого, что после продолжительного возбуждения нервные клетки в мозгу как бы сжимаются, их отростки сокращаются, и между ними прерывается необходимая для бодрствования связь. То же самое получается и от приема снотворных — морфия, хлороформа, хлоралгидрата. Как говорил Тарханов, для объяснения сна можно было бы соединить гистологическую теорию с химической, допустив, что накопляющиеся продукты усталости и есть как раз те самые раздражители, которые вызывают постепенное размыкание нейронных цепей.

Не отчаивайтесь, ваша депрессия излечима!