Дробные сутки

Эксперименты с сутками необычной продолжительности, а потом и необычной структуры начались еще до войны, но стали систематическими лишь с рождением космической медицины. Именно тогда появился термин «дробные сутки». С житейским их вариантом мы сталкиваемся весьма рано. В детском саду, в спортивном лагере, в больнице, где нам удаляли гланды,- всюду вступал в свои права мертвый час, как говорили наши деды, или тихий час, как говорим теперь мы, более суеверное поколение… Комбинация из двух периодов сна и двух бодрствования распространена в жарких странах. Люди выходят на работу чуть свет, пока еще прохладно, с полудня и до сумерек длится отдых, сиеста, а вечером вновь закипает жизнь и кипит до глубокой ночи. Ночной сон недолог, зато долог дневной. То же заведено и у полярников — крайности, в данном случае географические, сходятся. Когда стоит бесконечная полярная ночь, нагоняющая сонливость и вялость, дневной сон придает людям бодрости.

Экспериментальные варианты дробных суток были посложнее житейских. Житейские отрабатывались веками, и притом с единственной целью — добиться максимального удобства. Экспериментальные — посмотреть, может ли приспособиться к ним человек, долго ли он будет приспосабливаться и не пригодится ли вce это для жизни в космосе.

Вот один из первых опытов. Трое испытуемых проводят две недели в сурдокамере. Спать они заставляют себя трижды в сутки: с 6 до 9 утра, с 2 до 5 дня и с 9 до 12 вечера. И сон — ни то ни се, и бодрствование никудышное. Второй опыт. Три группы испытуемых живут по трем режимам. Первая спит с 5 до 8, с 13 до 16 и с 23 до 2. Вторая — с 4 до 7, с 14 до 17 и с 20 до 23. И третья — с 8 до 11, с 14 до 17 и с 22 до часа. Самым трудным для усвоения оказывается, конечно, третий вариант, а самым легким — первый, где шесть часов сна приходится на, привычное ночное время. Но каким бы легким он ни был, испытуемые чувствуют себя неблестяще. Налицо десинхроноз — нарушение слаженности между различными процессами, протекающими в организме.

А какую десинхронизацию вызывает сдвиг суточного ритма на 12 часов! Три недели не может прийти в себя организм от такого, казалось 6ы, небольшого сдвига. В 1967 году двух врачей-добровольцев Алякринский заточил на полтора месяца в жаркую и душную восьмиметровую каморку, имитировавшую тогдашние кабины космических кораблей. Каморка была полностью изолирована от внешнего мира; часов у испытуемых не было. На ll-е сутки им сдвинули фазу. Сутки длились всего 12 часов — с полуночи до полудня, а в 14.00 (в 2 часа по-новому времени) им по телефону велели принять снотворное и лечь спать. На 39-е сутки они пережили второй сдвиг — их возвратили к прежнему времени.

«Во вторую ночь нового режима спал очень плохо, писал один из них на третьи сутки после перемены. Забывался на мгновение и снова лежал с открытыми глазами. Мешало все: и узкая кровать, и ставшее вдруг неудобным изголовье… » «Спать хочется сильнее всего с 15 до 19,- записывает его товарищ на пятые сутки после инверсии.- Так хочется, что ни читать, ни писать невозможно.
Глаза сами закрываются. Если ночью удается забыться на часок, то это уже счастье. Утомление ужасное, а мозг не спит». Оба они жалуются на перемены настроения, на вялость и заторможенность. Только на двенадцатые сутки у первого в дневнике появляется запись: «Весь день ровная работоспособность, спать не хотелось совсем». Второй же ощутил улучшение только спустя 22 дня после инверсии: «Наконец-то выспался; с утра прекрасное настроение, появилось желание поработать».

Во время таких полуторамесячных экспериментов физиологи наблюдали за тем, как влияет сдвиг фазы на частоту пульса и дыхания, на температуру тела и выработку гормонов, а психологи изучали динамику «психической продуктивности». Испытуемые должны были воспроизводить только что прочитанные тексты, складывать особым образом числа, шифровать цифры буквами и, просматривая ряды из напечатанных букв, одну, например «Н», вычеркивать, а другую, например «Л», подчеркивать (последнее задание называется корректурной пробой). И хотя все они тренировались по каждому тесту не менее полутораста раз, связанная со сдвигами фаз инверсия ритма выбила их из колеи, снизив производительность вдвое.

Уж на что тяжело приспосабливаться к сдвигу фаз, но к суткам необычной продолжительности еще тяжелее. Первым это попробовал известный читателю Натаниэль Клейтман, в чьей лаборатории был открыт быстрый сон. Его заинтересовало, что произойдет с ритмом температуры тела, если жить по 12-часовым суткам (шесть часов сна и шесть бодрствования). Прожил он в этом режиме 33 дня.

12-часовой температурный ритм у него так и не выработался.

Первичная консультация и советы психолога. Реальная помощь!