Гнезда юных обезьян

Все люди спят более или менее одинаково, в царстве животных каждый спит на свой лад. Лев ложится на спину и засыпает, скрестив свои мощные лапы на груди, как Наполеон. Спит на спине и бурый медведь, но лапы его торчат во все стороны. Слон опускается на брюхо, подперев голову бивнями; горный козел тоже ложится на брюхо, но запрокидывает голову назад и задирает бороду кверху, чтобы тяжелые рога не воткнулись в землю. Во сне самки охраняют детенышей: мышь закрывает собой мышат, распластавшись, подобно одеялу; белая медведица спит на боку, прижимая детеныша к груди. Кто спит крепко и видит сны, тому небезопасно спать в одиночку. Не оттого ли лисы, ложась спать, обвивают друг друга хвостами, а слоны прижимаются друг к другу боками.

Млекопитающие стараются принять такую позу, при которой как можно более расслаблялись мышцы; лапами они часто закрывают голову. Собаки и кошки лежат свернувшись, коровы и козы спят стоя, лошади тоже могут спать стоя. А вот гамадрилы спят во всех положениях — сидя, лежа на боку, на спине, на животе. Перед сном они оживляются, кричат и дерутся. Сон у них прерывистый: через каждые два часа сна полчаса бодрствования. Во сне они повизгивают, вскакивают, переходят с места на место. Некоторые животные устраивают себе настоящую постель и делают это с не меньшей тщательностью, чем самые привередливые представители человеческого рода. Шимпанзе, например, всегда строит себе кровать и стелет постель; сооружение это зоологи именуют гнездом, а процесс приготовления постели — вполне в духе времени — гнездостроением.

В середине 70-х годов группа ленинградских ученых наблюдала за поведением юных шимпанзе, выпущенных на необитаемый островок посреди озер Псковщины. Доктор медицинских наук Л. А. Фирсов вел дневник. Вот что сказано в дневнике о том, как строила себе гнездо обезьяна Чита:

«Осторожно пробираясь между кустов, Чита добралась до пологого берега, сильно заросшего ольшаником… Нужно было поторапливаться, чтобы успеть устроиться ко сну. Обезьяна по-хозяйски потопала по развилке, прошлась по каждой ветке раз-другой и потрясла их… Впадина в самой середине развилки выглядела подходящей. Посидев в ней минуту, Чита решила выстлать ее мягкой подстилкой из тонких веток и листьев… Не сходя с уютной впадинки, Чита притянула к себе толстую ветку от развилки, и, надломив, упрятала под себя. Еще несколько таких веток образовали добротную подстилку». Затем свой матрац Чита покрыла периной из свежих листьев, «Все, кажется, хорошо. Вот только слева какая-то пустота. Дотянувшись до ближайшей ветки, Чита откусила от нее большой кусок и разломала на несколько частей. Скомкав все это, она заделала дыру в гнезде и притоптала все ногами. Остался последний штрих, Чита поднялась, собрала нecкoлькo пучков сочной листвы и высыпала ее вокруг себя наподобие пушистого одеяла».

Не успела Чита улечься, как на нижней ветви появился Тарас, вожак всего стада. Он согнал -Читу с ее постели и растянулся на ее месте. Чита отправилась по деревьям искать себе новый ночлег. Она добралась до молодого ольшаника, стоявшего между толстых деревьев у обрывистого берега. Под веcoм Читы ольшинка качнулась и медленно подалась книзу. Ухватившись за ближайшие ветки соседних деревьев, она задержала свой спуск и выровняла свое дерево. Растянутое теперь с двух сторон, оно стояло крепче. Чита огляделась и увидела поблизости еще одно деревце. Но сколько ни тянулась она к ближайшей его веточке, ничего не выходило. Отломав ветку от первого дерева, Чита откусила все лишнее и с ее помощью подтащила к себе нужное деревце. Довольно бормоча, обезьяна принялась быстро переплетать вершины четырех ольшинок, росших почти по кругу… Покрыв получившийся гамачок тонкими ветками с лакированной листвой, обезьяна пересела в него, отпустила ветку, за которую все время держалась, и стала тихо покачиваться под легким ветерком».

Шимпанзе сооружает гнездо за несколько минут, причем делaет его не только ночью, но иногда и днем, если ему захочется понежиться в гамаке. Самое главное для него — это выбор места. В какой части леса построить гнездо? На каком дереве? На какой высоте от земли? Рядом с другими гнездами или подальше от них?

Чаще всего обезьяны выбирали дерево для гнезда на южной cтopoне острова, там, где росли хмель, черемуха и чистотел, которых не любят комары.
Иногда они взбирались на высокие кроны деревьев, стоящих в густом лесу; там комаров меньше и градуса на два теплее, чем внизу. Удобнее всего были для них прочные развилки на самой вершине дeрeвa или там, где одна крупная ветка делилась на более тонкие.

Средство от душевных ран! Настоящая психологическая консультация.Попробовав, достаточно ли прочны избранные им крупные ветки, шимпанзе начинал ломать и пригибать под себя ближайшие тонкие ветки и утаптывать их ногами.
Каркас гнезда выстилался более мягким материалом. Обезьяна часто укладывалась то в одном, то в другом направлении, словно примеряясь к гнезду. Бывало, основой для гнезда служили далеко расположенные друг от друга дубовые или липовые ветки.
Обезьяна укладывала тогда между ними перемычки из отломанныx толстых веток, а потом сооружала каркас. Если она не находила строительного материала на основвном дереве, она вплетала в eго развилку крупные ветки соседних деревьев.
Иногда гнездо устраивалось из сплетенных воедино трех или даже четырех вершин. Такие гнезда были необыкновенно прочны.

Ночные гнезда делались в конце вечерней трапезы, которая завершалась в густых кронах деревьев. Ужинали обезьяны только поблизости от того места, где собирались спать. После того как обезьяна устраивалась и затихала, ей очень трудно было покинуть свое пристанище. Ни громкий зов, нн свет фонарика, ни даже брошенная палка не могли заставить ее вылезти наружу. Обезьяна только издавала негромкие звуки удивления или тихо повизгивала.

Как-то Фирсов, и его сотрудники наблюдали за поведением шимпанзе во время ночного дождя. Стало накрапывать еще с вечера, когда обезьяны заканчивали свой ужин на липах и дубах. Сильва стала строить гнездо на невысокой ольхе, через пятнадцать минут она уже улеглась на влажные листья своего сооружения. Наблюдателям была видна только спина и загривок Сильвы. Казалось, она уже спала. Столбик термометра остановился на 10 градусах; хлынул дождь. Сильва уселась, затем встала, ухватилась за ствол и несколько раз встряхнула крону ольхи. Посыпался каскад брызг. Сильва проделала это трижды, а затем снова улеглась. В темноте лил дождь и время от времени слышалось сотрясение ольхи.

Через три дня стало еще холоднее. По ночам термометр показывал в метре от земли плюс 6. Один из участников экспедиции, прихватив термометры, добрался до гнезда, из которого только что выкарабкалась Сильва, и начал измерения. Каково же было удивление исследователей, когда они узнали, что поверхность гнезда имеет температуру около 30 градусов, а внутренность — 37. Очевидно, в толстом слое зеленой подстилки, подновляемой каждый вечер, под действием влаги, микрофлоры и тяжести обезьяны, начинались процессы брожения, выделялось тепло, и гнездо превращалось в парник.

Некоторые обезьяны, родившиеся или выросшие в неволе, строить гнезд не умели, хотя в раннем детстве и играли вместе с другими в гнезда, строя их из тряпок и ковриков. Это были те, у кого не было взрослой обезьяны-учителя. Все обезьяны появляются на свет с врожденной наклонностью к строительству гнезд, но проявляется она лишь тогда, когда детенышу вовремя показывают, как это делается. Если срок упущен, обезьяну уже ни научить строить гнездо невозможно, ни даже приохотить пользоваться гнездом, которое построил другой.

На фоне изощренного гнездостроения кажутся наивными все хитроумные манипуляции с бананами и палками, которые в начале нашего столетия навязывают обезьянам гештальт-психологи и зоологи, пытаясь установить, мыслит ли шимпанзе, а если да, то как — методом проб и ошибок или интуитивно: Однажды сидевший у профессора Кёлера в клетке шимпанзе Султан соединил две бамбуковые палочки в одну, и получившейся длинной палкой дотянулся до лежавшего в отдалении от клетки банана. «Обезьяна создает орудие труда! — воскликнули психологи.- Следовательно, она мыслит!» Если бы они догадались выпустить Султана на волю и понаблюдали за ним, им бы не понадобилось никаких особых экспериментов. Ученые, наблюдавшие за Читой и ее приятельницами, устали поражаться их сообразительности.

Но на что тратилась эта сообразительность? На устройство постелей! Чита и Сильва были просто помешаны на приготовлениях ко сну. За месяц они построили себе 54 постели. Поистине они бодрствовали, чтобы лучше спать.