Визит дьявола

Нет, далеко не во всем прав Диккенс. Если у него не ладится роман и ему снится лишь отражение его неудач, его собственное эмоциональное состояние, то это не значит, что кое-кому не может присниться чисто творческое решение проблемы. Фрейд скептически относился к «творческим» снам, но сколько поправок и дополнений уже внесено в его теории! Автору этих строк кажутся вполне справедливыми слова Лукреция:

Если же кто-нибудь занят каким-либо делом прилежно,

Иль отдается чему-нибудь долгое время,

И увлекает наш ум постоянно занятие это.

То и во сне прсдставляется нам, что мы делаем то же

Делаем то же! Поэты, музыканты, ученые дают нам десятки свидетельств творчества во сне, не имеющего ничего общего с фрейдистскими мотивами. П. В. Анненков, первый биограф Пушкина, утверждает, что две строчки из стихотворения «Глицинию» («Пускай Глицерия, красавица младая, равно всем общая, как чаша круговая… ») приснились Пушкину во сне. А. О. Cмирнова-Россет вспоминает рассказ Пушкина: «Я иногда вижу во сне дневные стихи, во сне они прекрасны. В наших снах все прекрасно, но как уловить, что пишешь во время сна. Раз я разбудил бедную Наташу и продекламировал ей стихи, которые только что видел восне… Два хороших стихотворения, лучших, какие я написал, я написал во сне».

Во сне сочиняли, кажется, все поэты. Говорят, Лафоннтен сочинил во сне басню «Два голубя», а Вольтер — первые строфы «Генриады». Державину явилась во сне по следняя строфа оды «Бог», а Маяковскому — метафора из «Облака в штанах». В статье «Как делать стихи» он рассказывает: «Я два дня думал над словами о нежности одинокого человека к единственной любимой. Как он будет беречь ее? Я лeг на третью ночь спать с головной болью, ничего не придумав. Ночью определение пришло:

Тело твое

буду беречь и любить,

как солдат, обрубленный войною,
ненужный,

ничей,

бережет

свою единственную ногу,-

я вскочил, полупроснувшись. В темноте обугленной спичкой написал на крышке папиросной коробки «единственную ногу» и заснул. Утром я часа два думал, что за «единственная нога» записана на коробке и как она сюда попала».

«Вот четверостишие, которое папа сочинил на днях, пишет зимой 1871 года дочь Тютчева Дарья Федоровна cвoeй сестре Екатерине,- он пошел спать и, проснувшись, услышал, как я рассказывала что-то маменьке». Четверостишие было следующее:

Bпpocoнкax слышу я и не могу

Вообразить такое сочетанье,

А слышу свист полозьев на снегу

И ласточки весенней щебетанье.

Скольжение санок за окном, женскнй говор рядом или в соседней комнате, неглубокий сон, и вот уже звучат слова в пятистопном ямбе, и как бы сам собой рождается столь благоприятствующий поэзии оксюморон — сочетание противоположных понятий: свист полозьев н щебетание ласточки, зима и весна.

Необыкновенно интересно признание Сэмюэля Кольриджа по поводу небольшой поэмы «Кубла Хан, или Видение во сне». Стихотворение начинается словами: «In Хаnаdu did Kubla Khan… » Эта строчка целиком взята из книги, которую Кольридж, по его словам, читал, перед тем как заснул, с той лишь разницей (ничтожной, но мешавшей образованию стиха), что в книге было не «Ксанаду» (Tpи слога), а «Ксанду». Неподходящее звучание поэт, засыпая, исправил. Получился стих, состоящий почти из одних редкостных имен, благозвучный и полный предчувствуемого смысла. Этот смысл, вернее описательная его сторона, предуказан был той же старинной книгой. Кольридж пересказывает ее начало стихами, отличающимися гибко модулированной интонацией и переменчивым ритмом. Вот первые строчки в переводе Бальмонта:

В стране Ксанад благословенной

Дворец построил Кубла Хан,

Где Альф бежит, поток священный.

Сквозь мглу пещер гигантских, пенный.

Впадает в сонный океан…

Кубла Хан, или Хубилай, это лицо вполне историческое — потомок Чингисхана и основатель монгольской династии в Китае. В стихах о нем мы встречаем оксюморон, родственный тютчевскому: «а stately pleasure-dome decreе:», что у Бальмонта прозвучало как «эти льдистые пещеры, этот солнечный чертог»

Но предоставим слово самому Кольриджу. «Летом 1797 года,- пишет он,- автор, в то время больной, уединился в одиноком крестьянском доме между Порлоком и Линтоном, на эксмурских границах Сомерсета н Девоншира. Вследствие легкого недомогания ему прописали болеутоляющее средство, от воздействия которого он уснул в кресле как раз в тот момент, когда читал следующую фразу (или слова того же содержания) в «Путешествии Пэрчаса»: «Здесь Кубла Хан повелел выстроить дворец и насадить при нем величественный сад; и десять миль плодородной земли были обнесены стеною». Около трех часов автор оставался погруженным в глубокий сон… » Дальше Кольридж сообщает, что за эти три часа он сочинил двести или триста строк. Образы «вставали перед ним во всей своей вещественности, и параллельно, без всяких ощутимых или сознательных усилий, слагались соответствующие выражения».
Когда он проснулся, ему показалось, что он помнит все, и, взяв перо, чернила и бумагу, он поспешно записал строки, которые приводятся ниже. Он намеревался продолжать, но тут его позвал некий человек, прибывший по делу из Порлока, и продержал его больше часа. По возвращении к себе в комнату автор, к немалому своему огорчению, обнаружил, что, хотя и хранит некоторые неясные и тусклые воспоминания об общем характере видения, но, за исключением нескольких разрозненных строк и образов, все остальное исчезло, подобно отражению в ручье, куда бросили камень.

«… Подожди, несчастный юноша со взором робким, цитирует он затем собственное стихотворение «Пейзаж, или Решение влюбленного»,- разгладится поток, виденья скоро вернутся! Остается он следить, и скоро в трепете клочки видений соединяются, и снова пруд стал зеркалом». Но клочки, увы, не соединились. Много раз Кольридж пытался припомнить свои видения и завершить то, что первоначально было даровано ему целиком, но всe попытки были тщетны. Он отдает на суд читателя лишь начало поэмы — 68 строк, небольшой отрывок… Отрывок действительно небольшой, — добавим мы от себя, но очень похожий на законченное целое.

Перейдем от поэтов к музыкантам. Бетховен засыпает во время езды в карете и сочиняет во сне пьесу. Проснуввшись, он помнит лишь сам факт, но не пьесу. На другой день он оказывается в той же карете, вспоминает тему пьесы и записывает ее. Сон переложен на бумагу! Тартини снится, что дьявол приносит ему сонату и взамен требует от него душу. Наутро рождается знаменитая «Соната дьявола» (другое название «дьявольские трели»). Римскому-Корсакову снятся музыкальные образы «Снегурочки». «Увертюра к «Золоту Рейна» родилась в моем уме во время поездки в сентябре 1853 года в Италию, в Специю,- рассказывает Вагнер в книге Джорджа Бэлана «Я, Рихард Вагнер… », основанной на документах и воспоминаниях самого композитора.- Однажды после обеда, утомленный, я прилег, чтобы соснуть, но вместо благотворного сна меня охватила тревожная дремота, сопровождаемая ощущением погруженности в воду под звуки протяжных ми-бемольных арпеджио. Поняв, что наступил момент создания музыки к «Золоту Рейна», я тотчас вернулся домой, в Цюрих. Лихорадочная работа над прологом тетралогии завершилась в конце мая 1854 года… »

Снятся «творческие» сны и ученым. Менделееву, как мы знаем, приснилась таблица, где химические элементы расположены не в порядке убывания атомного веса, как он расставил их сначала, а в порядке возрастания. Помните «Вижу во сне таблицу, где элементы расставлены, как надо. Проснулся, тотчас записал на клочке бумаги… » Во сне, как мы помним, и Август Кекуле увидел долгожданный шестиугольник — структурную формулу бензола.

А вот еще два менее известных «творческих» сна. Первый приснился Отто Леви, австрийскому физиологу (последние годы жил в США) В 1903 году он с группой своих коллег занимался проблемой переноса нервных импульсов через синапсы с помощью химических веществ. Но в то время очень трудно было экспериментально проверить любую гипотезу, связанную с этой проблемой. Прошло 17 лет, наступила весна 1920 года «… В ночь перед пасхальным воскресеньем,- вспоминал потом Леви,- я проснулся, включил свет и набросал несколько слов на клочке тонкой бумаги. Затем я снова уснул. В 6 часов утра я вспомнил, что записал что-то очень важное, но не смог расшифровать свои каракули. Та же мысль снова пришла мне в голову на следующую ночь в три часа. Это была схема опыта, который должен был показать, правильна ли гипотеза о химической передаче, которая возникла у меня за 17 лет до этого». В 1936 году Леви был удостоен за свое открытие Нобелевской премии. Кажется, это был единственный случай, когда человек получил награду за сновидение. Историки науки объединили основные сюжеты научных открытий формулой трех В. В — это начальная буква английских слов bath — ванна, из которой выскочил Архимед с криком «Эврика!», bus — омнибус, на ступеньке которого блестящая идея пришла в голову Анри Пуанкаре, великому французскому матемaтику, и bed — постель, где Леви приснился его опыт.

Под эту формулу подпадает и случай с физиком-теоретиком академиком А. Б. Мигдалом. В свое время он был поглощен задачей о вылете электронов из атома при ядерных столкновениях. Столкнувшись с нуклоном, ядро быстро приобретает скорость, электроны же, чья скорость меньше, чем у ядра, вылететь вместе с ним не успевают и остаются там, где произошло столкновение. Как вывести формулу, показывающую вероятность вылета любого из электронов?
«Подсознание выдало идею иносказательно во сне,- вспоминает Мигдал.- По цирковой арене скачет на лошади прекрасная наездница. Внезапно лошадь замирает как вкопанная, и цветы, которые наездница держала в руках, летят в публику. Эта картина как бы подсказывала, что нужно перейти в иную систему координат, где ядро покоится после столкновения. Так будет легче описать состояние вылетающих электронов. Оставалось только перевести эту мысль на язык квантовой механики».